Казалось, ничто не могло поколебать мою решимость проездить на «Патриоте» хотя бы неделю.
Пускай дверную ручку приходилось дергать так, что заболело плечо. Пускай в двери что-то гремело, как будто там валялся огромный болт. Пускай звук аудиосистемы напоминал скрежет бензопилы. Пускай обороты все время плавали, и кузов сотрясала вибрация. Пускай решетка радиатора вынималась руками. Пускай отделка приборной панели с левой стороны не была закреплена, а справа перекрывала часть правого циферблата:
Пускай при включении первой передачи костяшки разбивались в кровь об крутилки климатической установки, а уже на 80 км.ч. не хватало шестой передачи. Пускай в салоне болела голова от запаха пластика и бензина. Пускай на холостом ходу коробка гремела так, что все думали, что у меня под капотом дизель. Пускай обогрев заднего стекла выглядит так, словно его делали школьники на уроке труда. Пускай из задних вентиляционных прорезей даже при включенном кондее дул горячий воздух. Пускай сосед сказал, что приехав на такой машине, в его глазах я упал на самое дно. Пускай мои коллеги, журналисты, говорили мне, что ни один тест УАЗа у них не обошелся без эвакуатора.
Для меня все это были мелочи, которые я был готов в своем обзоре смешать с песком.
Но случилось что-то, с чем я смириться не смог. После заправки полных баков (их у «Патриота» два, каждый объемом около 35-40 литров), я заехал в гараж, и начал загружать машину в семейное путешествие. Велосипеды, детские игрушки, детское кресло. В него через полчаса должен был сесть мой малыш… Внезапно я обратил внимание на растущую на глазах лужу под правым бортом.
Текло с верхней части бака — как снежная лавина, черным покровом спускалась бензиновая пелена по баку, прорываясь к земле быстрыми каплями с пьянящим запахом.
Достав огнетушитель из гаража, я позвонил знакомым уазоводам. Леше Климову, Мише Рябинину. По их советам, проделал шаманские манипуляции с пробками баков («открути левую, так остановится перекачка из одного бака в другой. Подожди немного. Что, уже полчаса ждал? Тогда глуши мотор»). Что бы я ни делал, на заведенном моторе бензин продолжал струячить. Я отогнал машину от своего гаража в дальний угол ГСК, связался с представительством. Через пять часов приехал эвакуатор.
Водитель, Андрей, увидев машину, спросил: «О, новый Patriot! Как он вам?»
Вопрос показался мне неуместным. За прошедшие часы я осмыслил, что лишь чудом мне в очередной раз повезло остаться в живых, и я не погиб в пылающем бензиновом костре вместе с моей женой и малышом (бензин тек как раз под их креслами… а до раскаленной выпускной трубы – не так уж далеко, учитывя, что бензин пятном расплывался и по днищу, начиная капать с подкрылка). Я, между прочим, видел, как выглядят ожоги четвертой степени… Все это снова промелькнуло у меня перед глазами… Кое как я выдавил из себя, мол, сначала все было супер, но сейчас из машины течет бензин, и она может вспыхнуть как факел в любой момент.
Загоняя автомобиль на эвакуатор, Андрей был невозутим: «Детские болезни!». Как будто бы не было ни УАЗ-469, рожденного в 1972 году, ни УАЗ-3162 «Симбир», выпускаемого с 2000 года. Какие, нафиг, детские болезни?
Случайность, скажете вы? В голосе сотрудников пресс-парка не было ни капли удивления или сочувствия. Обычное дело! Никто даже не извинился за то, что подверг мою семью реальной опасности. Мол, что ты хотел, когда брал на тест УАЗ?
Действительно, что я хотел?
Показательной оказалась и реакция сообщества владельцев УАЗ. Я был назван богатеем (т.к. залил полные баки), гламурным мальчиком, неспособным снять сиденье, открутить лючок, и поменять нужные детали. При этом проблема утечки топлива всем хорошо известна, но они не видят ничего страшного в том, что бензин во время езды льется на дорогу. Мол, на скорости его сдувает к задней части машины, где выхлопная труба не такая уж и горячая, вероятность, что прилетит бычок, минимальная, а с повышенным расходом и запахом в салоне они готовы мириться. Повода для беспокойства нет, а мой пост проплачен продавцами TLC200 и «Гелендвагенов». Только УАЗ, только хардкор!
P.S. Ну а теперь пара слов лично от меня. Сервис УАЗа рассказал развесившему уши лоху типичную сказочку про «ослабевший от вибрации хомут». Однако дело не в хомуте. Если бы хомут вентиляции был в порядке — бензин просто потек бы через горловину бензобака. Или через уплотнитель горловины. В самом пиковом случае — если бы везде было герметично — у чувака просто разорвало бы бензобак. Потому что топливный насос качает давление до 5 кг/см, и бензобак такое давление не выдержит — его будет разрывать с усилием в несколько тонн.
Причина этого дерьма давно известна — у УАЗа на кой-то хрен сделано два независимых бензобака, а насос один. Поэтому насос качает бензин из одного бака, а во второй льется обратка из топливной рампы.
Исходно два бензобака были на военном УАЗе — там был карбюраторный мотор, бензонасос которого стоит на моторе, а к бакам вел простенький двухходовой кран, переключая который — водитель вручную задавал расход топлива из правого бака или из левого.
Потом появился впрысковой мотор — у которого не только насос стоит в бензобаке и прет оттуда жижу с давлением до 5 кг/см (в результате классические винтовые хомуты резко поимели проблемы с удержанием давления), но еще есть такая штука, как магистраль обратки — это «лишнее» топливо, сбрасываемое из топливной рампы регулятором давления. Обратка постоянно течет обратно в бак, вместе с парами бензина — так удаляются из рампы паровые пробки. Краник-переключатель в такую уже не поставишь, и в результате топливная система стала выглядеть вот так:
В общем, если у вас баки заправлены существенно более, чем наполовину — с некоторой вероятностью при заведенном моторе вы получаете переполнение одного из баков через магистраль обратки. Смысл шаманской манипуляции с откручиванием пробки левого бензобака — вы сбросите давление из этого бака, и должно будет прекратиться перетекание топлива из него в правый бак. Однако когда бензин уже потёк — это не всегда помогает.
Теперь внимание, вопрос: а нахрена это всё? УАЗ Пидориот военные не закупали никогда — вот только сейчас задумались. Нахрена на нем два бака? Тем более что с такой системой перекачки они всё равно не имеют смысла — пробой любого бака будет означать, что вы лишитесь всего топлива. Ах — конструкторы не подумали о месте для большого бензобака. И поэтому накрутили вот такой геморой — который не только плохо работает, так еще и лишних денег стоит.
Между тем большой бензобак прекрасно размещается в заднем свесе машины. Все, кто не хочет стать «огненным патриотом» — успешно делают такой нехитрый тюнинг.
Как-то Виноградов (LR-клуб) сказал про уазоводов: Знаешь — там другая вселенная и другие люди. Да, они искренне не понимают, как можно не уметь скинуть в болоте коробас и прикрутить его обратно. А самое главное — они до сих пор уверены, что смогут починить УАЗ в поле.
Знаете — мне эти россказни про ремонт в поле смешны. Вот у тебя сгорел бензонасос — и всё, никуда ты не поедешь. Примотать на крышу канистру, чтобы топливо самотеком шло в мотор (как это делали на карбюраторных машинах) — не выйдет, для работы форсунок надо давление хотя бы в полтора кг/см (то есть канистру придется поднять на 15 метров).
Или у тебя выбило контроллер впрыска. Ну и чо ты будешь делать? Слепишь микросхемы из гугна и старой проволоки?
Забудьте, чуваки. Современные машины не чинятся в поле без запчастей.
Это как раз иллюстрация к проблеме бензобака и «ремонта в поле». Бак потек. Ну то есть — как я вам и говорил, бак разорвало давлением по шву. К счастью, чел не сгорел, но вот что дальше? Он разобрал машину, бак снял. Ну и? Ехать-то как? Пока в магазин не пойдешь и новый бак не купишь, и не купишь бензина — никак ты никуда не поедешь. Был бы в лесу — так бы и сдох под Пидориотом.
Кстати, представитель УАЗа в одном интервью сказал, что на бездорожье выезжает всего несколько процентов владельцев УАЗ Патриот. Если ему верить, то сейчас УАЗ это для большинства паркетник. Соответственно идея ремонта в поле — бред.
Но судя по комментариям на драйве-ру, впечатление, что все лазают по тайге ежедневно, даже те, кто в бирюлево живет. Бггг.